Что делает человек (читатель/зритель), когда он читает художественный текст (смотрит живописное произведение)? Обычный и распространенный ответ — читатель прочитывает авторский замысел. Само же произведение искусства тогда есть не что иное, как воплощение авторского намерения. Но пытливая теоретическая мысль 20 века позволяет себе в этом усомниться и, надо признать, не безосновательно. В 1968 году выходит работа Ролана Барта «Смерть автора».
Барт утверждает, что Автор, как тоталитарный источник смысла и художественного авторитета в современном мире умер и эта роль перетекает к самому языку (языку в широком смысле слова), а «текст» превращается из «замысла» в многоуровневый гипертекст. Это означает, что произведение искусства сложено из множества разных образов, знаков и смыслов, происходящих из «различных культур и вступающих друг с другом в отношения диалога, пародии, спора, однако вся эта множественность фокусируется в определенной точке», которой является не автор, как утверждали до сих пор, а ЧИТАТЕЛЬ. Произведение искусства обретает единство не в происхождении своем, а в предназначении… Рождение читателя по Барту приходится оплачивать смертью Автора. Как писал Бродский: «Поэт есть средство существования языка… Язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку».
За 100 лет до Барта другой великий француз Бодлер ввел в пространство художественной критики и теории искусства понятие современности. Он открыл, что значение произведения искусства проистекает не только из его художественной ценности, но и из современности его звучания. Тем самым фактически заявив, что «голосом настоящего художника» говорит эпоха. Барт шагнул дальше, сказав, что голосом поэта говорит вся культура. Да и поэта больше нет, есть лишь оператор… А все смысловые линии сходятся теперь в другой точке — не в авторе, а в читателе/зрителе. Такая вот своеобразная смена линейной перспективы на обратную.
Как думаете? Согласны с таким подходом? Эта идея, между прочим, оказала огромное влияние на всю культуру второй половины 20 века.
Барт утверждает, что Автор, как тоталитарный источник смысла и художественного авторитета в современном мире умер и эта роль перетекает к самому языку (языку в широком смысле слова), а «текст» превращается из «замысла» в многоуровневый гипертекст. Это означает, что произведение искусства сложено из множества разных образов, знаков и смыслов, происходящих из «различных культур и вступающих друг с другом в отношения диалога, пародии, спора, однако вся эта множественность фокусируется в определенной точке», которой является не автор, как утверждали до сих пор, а ЧИТАТЕЛЬ. Произведение искусства обретает единство не в происхождении своем, а в предназначении… Рождение читателя по Барту приходится оплачивать смертью Автора. Как писал Бродский: «Поэт есть средство существования языка… Язык ему подсказывает или просто диктует следующую строчку».
За 100 лет до Барта другой великий француз Бодлер ввел в пространство художественной критики и теории искусства понятие современности. Он открыл, что значение произведения искусства проистекает не только из его художественной ценности, но и из современности его звучания. Тем самым фактически заявив, что «голосом настоящего художника» говорит эпоха. Барт шагнул дальше, сказав, что голосом поэта говорит вся культура. Да и поэта больше нет, есть лишь оператор… А все смысловые линии сходятся теперь в другой точке — не в авторе, а в читателе/зрителе. Такая вот своеобразная смена линейной перспективы на обратную.
Как думаете? Согласны с таким подходом? Эта идея, между прочим, оказала огромное влияние на всю культуру второй половины 20 века.
