На открытии выставки Владимира Шинкарева в галерее. Стою, разглядываю работы. Вдруг подходит ко мне парень, лет 20-25 и спрашивает:
Скажите, я могу задать вам пару вопросов?
Я смотрю на него и понимаю, что он меня не знает. Ну, то есть, чувак просто подошёл к какому-то незнакомому мужику на выставке и решил его о чём-то спросить. Говорю ему:
Ну в принципе можете. Только почему именно мне?
Я считаю, - отвечает парень, - что среди всех присутствующих, ваша позиция будет самой объективной и обоснованной.
С чего бы это??
Просто я наблюдал за людьми и обратил внимание, что все распределились по компаниям, общаются между собой и фотографируются... и только вы, один, ни с кем не разговариваете, не фоткаетесь, а внимательно разглядываете картины и о чем-то думаете. Следовательно, делаю вывод - вы погружены не в свою персону, как главный персонаж на выставке Ван Гога, а в то, что здесь.
Хм. Ну допустим. А в чем вопрос и кто вы?
Я студент, социолог. Зашёл случайно, охранники Винзавода посоветовали. И как-то меня эта серость на картинах... ну, смутила. Не могу понять, зачем? Серая Москва? Наша серая жизнь в Москве? Банально как-то.
Рассуждения были бы похожи на правду... если бы не одно но. Или даже два.
Какие?
Во-первых, художник из Питера, соответственно рисует он не Москву, а Петербург. И ваша банальная серость сразу приобретает другие обертона. Московская серость «экономична» и сиюминутна, а питерская... ну, экзистенциальна, что ли. Она не обо мне в городе, а о городе во мне.
Интересно... - парень окинул выставку взглядом, - это действительно меняет картинку. А во-вторых?
А во-вторых, картины вывешены парно. Видите?
Ага.
О чем это может говорить?
О повторяемости? О памяти?
Ну, как минимум о том, что окончательное слово о мире ещё не сказано, а художник обращает внимание на Не зря же выставка называется One more time. Так что, эта серость, конечно, вовсе не обязана вам нравиться, но и банальной и бессмысленной ее явно не назовёшь.
Даа... - студент задумчиво почесал макушку, - а всё-таки в одном я точно не ошибся.